Собственно, заголовок уже говорит сам за себя, а все ж 
В эту запись будет подтащено пугающее в количестве творчество по мотивам Стартрека и жизни в этом зажигательном творчестве. Оно же есть на Фикбукеficbook.net/readfic/2038351, где и начиналось, но пусть лежит и тут 
Название: Фикшен такой фан
Автор: Цинцинелла, также широко известная в узких кругах как Чук
Бета: сама себе я
Категория: джен, романтика,
Жанр: юмор, фантастика, повседневность, эксперимент
Пейринг/Герои: Хан Нуньен Сингх и автор, который о нем пишет
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, только частей до черта
Дисклеймер: взяла поиграть, на место положу
Размещение: только с разрешения автора.
Описание: Во что превращается жизнь сочинителя историй, когда некоторые герои становятся по-настоящему живыми.
В бедлам и проявление странного чувства юмора, да.
Однострочники.
Критика: было бы интересно узнать мнение читателей
Примечание автора: Автобиографические мотивы такие автобиографические... Такие мотивы...
Тема "поэта и поэзии" или художественный взгляд на художественное же творчество.
О работе бетой и красном маркере
О работе бетой и красном маркере
- Куда я подевала свой огромный и страшный красный маркер?..
Впрочем, стоит оглядеться, вопрос снят - полюбуйтесь, диктатор и захватчик, Хан Нуньен Сингх с красным маркером. Ибо всё огромное и страшное в доме должно быть его. Даже красный маркер. Особенно - вон как бровями шевелит - красный маркер.
На автора снисходит задумчивость, ибо если учесть, что автор тоже в какой-то мере диктаторский, то и я, получается, огромная и страшная?.. Хотя, Хан же захватил воображение, а оно точно огромное и страшное!
Я что, это вслух сказала?
- И нечего, нечего так улыбаться! Лучше маркер отдай!
... отцепить маркер от Хана и наоборот не удается.
О размышлениях над сюжетными ходами
О размышлениях над сюжетными ходами
- Так, смотри, необходимо твое сверхчеловеческое коварство, тут мне надо придумать красивые, романтичные и естественные чувства к медведю-оборотню...
-...
- Что такого смешного я сейчас сказала?!
О ночных бдениях
О ночных бдениях
-... Бессовестное ты сверхзло, уже пятый час утра, так и до шести досидеть можно! Творчество, это, конечно, прекрасно, но надо же и спать! - я уже даже моргаю с трудом, но в буквы ещё попадаю.
На слове "спать" Всемировое Зло вздыхает и очень смачно зевает, а потом выглядит удивленным. Кажется, сам от себя не ожидал. И чего ради, спрашивается, нас у компьютера держал, если с ног валится?
Разгадка находится быстро: не расставаясь с красным маркером, Хан крутится возле криокапсулы, но не ложится.
- Так бы и сказал, что тебе в своем гробу неудобно, - зеваю. - Каждый день не спать до пяти не потяну!
Сверхзло пытается выглядеть виноватым, но по всем признакам испытывает облегчение.
- Я бы предложила тебе спать в шкафу, он большой...
Пока демонстрирую возможное койкоместо, нарываюсь на замечание "слишком много скелетов". Понятно. Мы ещё и выделываемся.
- И вот почему бы сразу не сказать всё? - полные надежды, что я сама об этом всём догадаюсь, глаза напротив смотрят в упор. Сверлят даже.
Предупреждаю:
- У меня очень узкая кровать! Будет тесно! - вытягивая шею, уже вслед: - И маркер туда тащить не обязательно! ...Вот зараза.
О погодных условиях
О погодных условиях
- Фух!.. До чего жарко-то! - Хан тоже не в восторге, Сверх там, или не Сверхзло, а жару переносит, не испытывая счастья.
Красный маркер подлетает высоко вверх, делает три оборота и падает точно в подставленные ладони одного замаявшегося диктатора. Вздох и выразительный взгляд: ну ладно, мол, я, а как вообще люди с этим справляются?
- Молча! - тоже вздыхаю. - Так же, как ты! Ну, - мой голос становится мечтательным, - или с мороженым...
Маркер делает аж пять оборотов, приземляется и засовывается в карман форменных брюк. Хан явно требует продолжения банкета, раскрытия темы, иначе говоря.
- Мороженое, это такое специальное лакомство, чтобы лето было идеальным временем года! - скептически приподнятая бровь захватчика подбадривает меня на дальнейшее рассуждение: - Да чего там рассказывать! Лучше один раз попробовать!
Весьма одобрительный и заинтересованный вид собеседника сопровождается моим жестом:
- Возьми в морозилке, там, кажется, ещё оставалось! Мне - стаканчик, а себе выбирай какое приглянется.
Удаляющиеся шаги, звук открывающейся дверцы, а потом - очень быстрое захлопывание. Он бы не успел ни выбрать, ни вообще взять. В тревоге отчаливаю на кухню. Ну, точно - насупился, сердит, а если приглядеться - испуган.
С размаху припечатываю свой лоб раскрытой ладонью:
- Мой косяк! - осторожно подхожу, похлопываю по плечу. - Ты не бойся, это морозилка, а не криокапсула, никто тебя больше не заморозит!
Сверхзло имеет вид сверхрастерянный и потерянный, приобнимаю, а потом он сам обнимает в ответ уже по-настоящему.
Мороженое Хан всё-таки попробовал. Правда, дождался, пока оно полностью растает, чтобы убедиться, что никого живого случайно не съест.
О творчестве и работе
О творчестве и работе
- Хан!..
Диктатор и захватчик делает вид, что его тут нет и вообще он никого не отвлекает. Да, точно, именно так, не отвлекает, совершенно не отвлекает, выдыхая в затылок и нависая надо мной.
- Ха-ан!
Зараза бессовестная.
- Ха-а-а-ан, ну работать же соверш!.. - давимся воздухом, ибо диктатор и захватчик пристраивает свою голову уже не на затылке, а на моём правом плече. Голова тяжелая. - Со-вер-шен-но невозможно!
Косит глазом, не лиловым, правда, а симпатичным серым. И ведь знает, знает, как это на меня действует! Но ведь работа!
Голова с плеча никуда не девается. Ещё и хмыкает. Приключений хочет. С другом. Опять косится.
- Ладно! Только чтобы с работой тоже помог! - добился своего, а голову с плеча не убрал.
Оно и к лучшему.
О работе опять
О работе опять
Изнываю на большом пленарном заседании. Ску-ка. Все это говорено и преговорено миллион раз, но специально для нас повторят в миллион первый, да.
Вспоминаю о правилах приличия, и вместо того, чтобы зевать, достаю блокнот. Пусть докладчик и не видит меня на ...надцатом ряду, но есть же элементарные правила вежливости и поведения на открытых заседаниях. Записывай, дорогой участник, всё для тебя. Да, в миллион первый раз. Наслаждайся.
Будто в ответ на язвительные мысли, диктатор и захватчик хмыкает рядом. А то всё дремал! Что, блокнот так взбодрил, что ли?..
Судя по заинтересованному изгибу всем телом в мою сторону - да, взбодрил, и весьма сильно.
Хан перегибается сильнее, опять устраивает голову на моём плече, косится, достает красный маркер и что-то рисует. Не могу воспрепятствовать - рисует он хорошо.
Ну, и почему бы, в конце концов, и нет?
Правда, когда я осознаю, что эта планета - сомнений нет, это именно планета - прозрачный, как слеза младенца, намек, на что можно потратить время (конечно, он хочет продолжение своей истории, кто бы сомневался!), возражения появляются. Но не то чтобы очень большие. Просто хочется с ним поспорить. Я сопротивляюсь, хотя в душе с ним согласна, и стою на своём, Хан убеждает и доказывает.
Сверхзло выразительно хмурится, стреляет глазами из-под насупленных бровей, складывает руки на груди, пока не просекает, что его развели. Высокомерно хмыкает, но не выдерживает и смеется.
Да, дорогой мой Хан, мы друг друга стоим.
О талантах и жанрах
О талантах и жанрах
- Ладно, с ужасом у меня не все так радужно...
Хан хмыкает, перебрасывает маркер над головой и испытующе смотрит: с чего бы, мол, такие рассуждения?
- А вот ты попробуй читателя напугать! - он только начинает непонимающе хмуриться, когда я добавляю: - Да не собой напугать, а словом!
Маркер задумчиво летит над головой опять, делает тройной переворот и приземляется в другую руку. Следующий взгляд полон скепсиса.
- Вот не надо так смотреть, ну а вдруг мне это понадобится?
Маркер совершает пятикратный оборот, Хан шутовски раскланивается на мои аплодисменты.
Да, стоит просто признать, что с ужасом у меня совсем не радужно. Но, кажется, никого это и не расстраивает - радужный ужас, Хан прав, это крайне странно.
О прочих увлечениях
О прочих увлечениях
Сегодня я чувствую себя слишком уставшей, чтобы включать компьютер, и устраиваю "солнечному миру - да-да-да, пиксельному миру нет-нет-нет" вечер. Очень кстати приходится неоконченное вязанье. Хан смотрит испытующе и несколько нервно, кажется, не может понять, отчего такие острые и длинные предметы используются не в качестве оружия. Растерянно засовывает неизменный красный маркер в задний карман брюк: по всем признакам редактировать мы сегодня не будем.
Минут через пятнадцать пристального наблюдения за мелькающими спицами осторожно подсаживается рядом, вникает в процесс. Процесс оказывается затягивающим, а Хан напоминает кошку, которая следит за мышкой: глазами так и преследует вьющуюся нить, постепенно проникаясь умиротворяющим воздействием вязания и даже наблюдения за ним.
Красивый объёмный шарф вывязывается легко, мысли скользят в сторону неоконченных и даже неначатых сюжетов, руки привычно отматывают двойную нить, и я совершенно теряю момент, когда это делают уже не мои руки, просто нити хватает постоянно, можно на это не отвлекаться.
Уже когда за окном темнеет - а это по летнему времени весьма поздно - отрываюсь от будущего шарфа и тут же получаю недовольный взгляд. Кажется, прервала задумавшееся Сверхзло на середине мысли. Надеюсь, хоть не плана по захвату планеты. Или чужого воображения. Очередного плана, между прочим.
Совсем отложенное вязание нервирует диктатора ещё больше, но ко сну он готовится без возражений.
На следующее утро я нахожу шарф в несколько ином состоянии - половину рядов приходится распускать, ибо тут создавать ровные петли помогает только практика.
Вечером небывало довольный диктатор и захватчик сидит рядом со своим собственным вязаньем, мирно улыбаясь зловещим диктаторским мыслям. Похоже теперь, кроме красного маркера, ему придется пожертвовать и острые спицы.
... и вскоре невинная жертва диктаторского присутствия обзаводится самым кривым и красивым в мире шарфиком ручной вязки.
О плохом настроении
О плохом настроении
- Вот же!.. - рюкзак летит в одну сторону, нервно сдернутые велосипедные перчатки - в другую. - Ну и козлы же!..
Объявившееся из другой комнаты Сверхзло невозмутимо поправляет рюкзак, а потом аккуратно и тщательно отряхивает перчатки, перед тем как положить их на полочку. Мне становится стыдно. От захватчика и диктатора веет, нет, даже шибает спокойствием за километр, а вблизи концентрация спокойствия просто убойная, так что начинаю видеть свет в конце тоннеля.
- Ты бы знал! - продолжаю всё ещё на повышенных тонах, но без былого накала.
Хан мягко улыбается и делает приглашающий жест рукой - валяй, мол, не знаю, но хочу узнать.
Следующие полчаса проходят в бурном объяснении того, кто и почему был не прав. По большей части Хан соглашается, хотя иногда спорит, и его голос поразительно совпадает с голосом совести. На втором получасе я так увлекаюсь, что замечаю внимательно дремлющее Сверхзло, только когда оно бессовестно всхрапывает.
Тормошить дремотного диктатора, по моему глубокому убеждению - кощунство, поэтому на цыпочках подхожу, устраиваю замученного откровениями бедолагу несколько удобнее и покидаю комнату.
В конце концов, разбирательство с душевными тревогами - хлопотное дело. Особенно если вы тщательно шифрующееся Сверхзло со склонностью к доброте.
О фильмах
О фильмах
При просмотре очередного шедевра современной киноиндустрии Хан звучно хлопает себя ладонью по лицу: логика персонажей, сюжет фильма, правдоподобие происходящего заставляют диктатора и захватчика сдавленно бормотать ругательства и вот так эмоционально делать жест "рука-лицо".
Да, мало у кого в фильме есть правдоподобные предпосылки, да, сюжет выглядит высосанным из пальца, да, всё идет к тому, чтобы перепеть старый добрый фильм. Поэтому присутствие костюма радиационной защиты около, например, реактора, на чертовом космическом флагмане класса "Конституция" - что-то из области фантастики. Или обычной человеческой логики, безрадостно бормочет Сверхзло.
Поэтому само экранное Сверхзло радостно бьёт свой флагман об землю, не заботясь совершенно ни о чем. Даже об элементарных требованиях проклятой логики, бормочет Хан уже несколько более сердито, сразу после тихого стона "у тебя же был целый флагман!.."
Пятиминутная пешая погоня выглядит для Нуньена Сингха просто оскорбительно, хотя он допускает, что маршрут был небезнадежен. Телепортация на движущуюся платформу девушки с фазером и прицельное всаживание в экранного захватчика всей обоймы с расстояния чуть больше метра заставляют одомашненного диктатора глухо и уже несколько агрессивно рычать.
Ближе к финальным титрам Хан с огромным сомнением любуется на себя в заморозке, хмыкает, случайно ломает маркер, зажатый в кулаке, и с руками в красных чернилах отправляется в ванну. Мрачно отправляется в ванну.
На полпути оборачивается, делает страшное лицо, трясет руками по локоть "в крови" и яростно заявляет:
- Тебе не следовало будить меня, потому что я идиот!..
Торжественно удалённый с жесткого диска недрогнувшей диктаторской рукой фильм "Стар трек: Возмездие" был принят к сведению, но версия с Артуром и логикой Хану нравится больше.
О вкусах не спорят
О вкусах не спорят
- Хан, прекращай чудить!
И только сердитый взгляд служит мне ответом.
Перед Сверхзлом лежат в ряд пять красных маркеров, в том числе и той же фирмы, как тот, который захватчик неумолимо жмёт к груди. Треснувший от избытка хозяйских чувств маркер был склеен - тщательно и кропотливо! - стержень в нём диктатор поменял, и хотя пострадавший канцтовар выглядел с любого ракурса непрезентабельно, отдавать или менять его отказывался.
Мы некоторое время сверлим друг друга напряженными взглядами. В конце концов, я громко вздыхаю, бормочу "прекрасно!.." и одним движением смахиваю все маркеры в стол. Хан выглядит несколько пристыженным, но общего довольного выражения это не отменяет.
Когда случайно выброшенный, потом - по нелепому стечению обстоятельств утопленный, а ещё позже - покинувший квартиру через форточку маркер совершенно случайно же возвращается на законное место в кармане диктаторских брюк, я понимаю, что только смерть сможет разлучить их.
Никак не случайность, друзья мои, никак не случайность.
О сюжетных ходах и мыслях по ходу
О сюжетных ходах и мыслях по ходу
- Так! Значит, тебя преследовали, тебя обложили и ты бежал! - я раздумываю над историей, что предлагает Хан. Я понимаю: ему хочется приключений, но он же сам себя в угол загнал фактически! Как его из этого положения вытаскивать, спрашивается?
Вот совсем своего автора не жалеет, зараза.
Сидит и довольно улыбается, полюбуйтесь.
А потом тихо-тихо, на грани слышимости:
- Казалось-оказалось...
Хан смотрит мне в глаза, а в это время красный маркер совершает пять оборотов и точнёхонько, как и было запланировано, приземляется в высоко поднятую цепкую сверхзлодейскую ладонь:
- Жертва и охотник... - коварный и очень блестящий взгляд. - Ош-шибка на ош-шибке...
С глаз будто падает пелена. И правда, поражённо прикрываю рот я, кто сказал, что Хан Нуньен Сингх, диктатор и захватчик, бежал не по своей воле?..
О сказках и несказках
О сказках и несказках
- Ха-ан! - я пришла с работы, а Сверхзла сегодня просто-таки не видать. - Ха-ан?
Прохожу в свою комнату - сидит перед монитором, мрачно сверлит всё подряд взором "пади предо мною", но на меня смотреть избегает.
Аккуратно приближаюсь, беру за плечо:
- Хан?.. - в ответ мне достается такой взгляд, будто я лично заморозила весь его экипаж, а потом и Маркуса на них науськала. - О Господи, да что происходит?!
Взгляд наливается тяжестью, маркер крепко, но аккуратно стиснут в правой руке диктатора, на лице выражение "как ты могла", мешающееся с "чем я это заслужил". Ну, прямо царевна-лягушка, у которой Иванушка шкурку спалил. И вообще-то я ничего не жгла. Даже наоборот.
...И это наводит на мысль.
- Между прочим, всё в целости и сохранности, никуда твоя одежда не делась, - заявляю насупленному захватчику, тщательно закутавшемуся поверх пижамы в мой халат. Пусть банный и махровый, но женский! Малиновый. К слову говоря, ему очень идет этот оттенок.
Хан продолжает смотреть букой, но в итоге не может не признать, что в стирке периодически нуждается даже огнеупорная и морозоустойчивая стильная черная форма Звездного Флота.
О взаимопомощи
О взаимопомощи
Обед. Борщ, хлеб, сметана и чай. Хан, нависающий над исходящей паром тарелкой, занят чтением, я, впрочем, не могу его упрекнуть, ибо занята тоже. И тоже чтением.
Очень отрываться не хочется, а чайник ближе к нему, поэтому звучит содержательный диалог:
- Хан?
- М?
- Долей кипятка, пожалуйста.
- М, - уже утвердительно. Слышится плеск, но даже не глядя, диктатор льёт кипяток аккуратно: до моей руки возле кружки не долетает никаких брызг.
Ещё одна медитативная пауза. Однако стоит отдать захватчику должное: что борщ вкуснее со сметаной, он уже уяснил. Но сметана ближе ко мне, а длинные руки Сверхзла заняты книгой. В его защиту скажем - достаточно увесистой, одной рукой не удержишь и на край стола такую не пристроишь. Происходит обратный обмен информацией:
- ... А можно сметаны? - и без того вежливое Сверхзло становится просто гипервежливым, когда руки заняты.
- Да не вопрос! - переворачиваю ложку с молочным продуктом над ёмкостью, слышу "плюх" и считаю свой долг исполненным.
А потом я отхлёбываю чай, которого снова подозрительно мало, присматриваюсь и хохочу, отрывая Хана от чтения. Его укоризненный взгляд сменяется весёлым, диктатор фыркает, не выдерживает и смеется вслед за мной, когда тоже видит мой разбавленный кипятком борщ и свой приправленный сметаной чай.
О чистоте в квартире и уборочной кампании
О чистоте в квартире и уборочной кампании
Я уже успела вымыть пол в своей комнате, когда заспавшееся сегодня Сверхзло внезапно открыло глаза. Поначалу невероятно изумлённый взгляд постепенно стал укоряющим, а потом и откровенно обвиняющим.
- Что на этот раз? - признаться, я удивилась. Форма - чистая и даже отутюженная - лежит, где положено, маркер в руках, я тоже рядом, ибо выходные.
Хан хмурится, закатывает глаза, встаёт, откладывает маркер на стол, но переодеваться не спешит, даже наоборот: заправляет кровать, а сверху пристраивает свою форму. Моё удивление возрастает и продолжает расти, когда я наблюдаю процесс закатывания не глаз, а пижамных штанов - по колено.
Следующим плавным движением Сверхзло мягко отнимает тряпку и перчатки, складывает их в ведро, подцепляет тряпочку для пыли и торжественно вручает её мне. Я стою и честно не понимаю. Хан закатывает глаза повторно, тычет в пыльные полки и, гордо подхватив ведро, отчаливает драить кухню, напевая "а нас позвал в дорогу далёкий Млечный путь..."
Ну разлила я там молоко вчера, да. Остряк.
Но перестать улыбаться я не могу. Да и не хочу.
О последствиях уборочной кампании
О последствиях уборочной кампании
- Ха-ан! - сегодня его не дозваться, на обед не явился, ужин - собирается пропустить, и это уже тревожно.
Кажется, он продолжает лежать в ровно той же позе, в какой я оставила его дремать после пожаловавшего в кровать обеда, только глаза прикрыты да брови нахмурены больше обычного. Маркер крепко прижат к груди, а по лицу иногда проходит намёк на болезненное выражение. Это что вообще происходит?!
Подхожу, пристраиваю ладонь на злодейский лоб - температуры тоже нет, а разлёживаться просто так, Хан не склонен ни в одном глазу. Опять хмурится и пытается отвернуться, но на середине движения как-то спохватывается и возвращается в исходное положение.
- Так. Понятно, - вздыхаю с облегчением, ибо причина нездоровья проясняется. - Я же тебе говорила сервант не двигать! Теперь жди, пока иголки найду!
Хан выглядит чуть-чуть встревоженным, но я не придаю этому значения - с потянутой спиной Сверхзло далеко не убежит.
Возвращаюсь в комнату и понимаю, что недооценила степень его встревоженности: Хану почти удалось встать. Только когда он недоверчиво щупает совсем не острые пластиковые иголки, хмурое и настороженное выражение сменяется спокойным.
С растертой спиной, возлежа на иголках и продолжая своё обучение премудростям вязания на практике, Хан выглядит умиротворённым. Вот и ладушки.
- О мой герой уборочной кампании, - заинтересованно подымает глаза от спиц. - В следующий раз хоть разомнись до перемещения тяжестей, чтобы так меня больше не пугать!
Хан от растерянности и признательности даже перестаёт вязать, я взлохмачиваю ему волосы, подтыкаю одеяло и отчаливаю на кухню. В конце концов, то, что он дорог и любим, давно не секрет. Надеюсь, теперь и для него.
О бестселлерах
О бестселлерах
Кровать у меня узкая, от слова "совсем". И еженощно Сверхзло занимает на этой мизерной площади почти всё место. Повернуться практически невозможно, от любимой привычки подгребать под себя подушку пришлось отказаться, любое положение обозначает рядом острые и твёрдые диктаторские углы, из которых он, кажется, состоит весь. Маркер то заткнут за Ханово ухо, то зажат в кулаке, то спрятан под подушку, что только добавляет оригинальности этой ситуации.
Я могла бы написать книгу! "В постели с диктатором"! Она бы, правда, состояла из одного слова: неудобно.
Я верчусь, сегодня просто на удивление меня не устраивает никакое положение в пространстве. Посещает даже пораженческая мысль самоустраниться в тот шкаф, а то и в Ханову криокапсулу, но кто знает, как отреагирует Сверхзло, не обнаружив меня поутру, где положено. Или обнаружив, ещё хлеще перспективка - такой весь мрачный криогроб и такая вся бледная в нём я. Если Хана не хватит удар, меня будет поджидать нагоняй.
Из-за моей неопределенности, пока я размышляю, отодвинувшись на самый край, Хан занимает всю ширину койкоместа - укладывается на спину. Я в очередной раз поражаюсь - вроде худой и бледный, а мышцы и углы на диво. На всю кровать хватает.
И тут буйную мою голову посещает коварная мысль: я подгребаю Хана как твою подушку, утыкаясь носом прямо в надпись "Тебе не следует будить меня!" и осознавая, что тут очень даже мягко. Сверхзло не сопротивляется - ни весь мой вес, ни дополнительный фактор в виде уткнувшихся в грудь носа и подбородка, не портят ему сон. Только сходятся поверх меня длинные руки - каждому надо устроиться поудобнее, а чего вы хотели?
Уже потихоньку проваливаясь в дрёму, я думаю, что всё-таки могла бы написать книгу. Но состояла бы она из пяти слов.
Неудобно, но без него хуже.
О простых житейских радостях
О простых житейских радостях
Вот спишь ты, воскресенье, пять утра, никого не трогаешь, в кровати просторно - Сверхзло уже встало, и тут:
- Софья!
- Алёшка! - на всю квартиру, сотрясая тело децибеллами, несётся из колонок.
- ХА-АН! - диктатор и захватчик вздрагивает, чуть не роняя маркер, и оборачивается от компьютера. Ну, выскочили наушники из разъёма, с кем не бывает.
О причинах
О причинах
Липкое и сладкое Сверхзло настаивает, что захватывать Вселенную стоит только ради сахарной ваты.
Но именно из-за сахарной ваты захват Вселенной отложен на неопределённый срок.
Пока не доест.
Об особенностях и прихватах
Об особенностях и прихватах
Сегодня у нас печенье. Песочное. Наблюдая Хана по уши в муке, Хана по локоть в тесте, Хана, замешивающего пластичную массу, и Хана, чихающего от особенно летучей пыли, не могу не улыбаться. Сражение с кулинарией, определённо, проходит в его пользу.
Апофеозом происходящего становится выбор из набора формочек - каким именно у нас будет печенье. Я ожидала фатального перевеса звёздочек, кругляшей, квадратов или на худой конец полумесяцев. Я ошиблась.
Невероятно довольный Хан, напрочь позабыв о том, что он вообще-то Сверхзло, с упоением и азартом крутит из теста сердечки.
Чуть позже я понимаю, что все его доводы о форме, что таких печений, мол, больше получится, были тщательно обдуманной отмазкой. И понимаю я это ровно в тот момент, когда противень отправляется в духовку под зловещее сопровождение:
- Я заставляю сердца сохнуть!..
Што-то я до черта написала, подтаскивать буду порционно
В эту запись будет подтащено пугающее в количестве творчество по мотивам Стартрека и жизни в этом зажигательном творчестве. Оно же есть на Фикбукеficbook.net/readfic/2038351, где и начиналось, но пусть лежит и тут Название: Фикшен такой фан
Автор: Цинцинелла, также широко известная в узких кругах как Чук
Бета: сама себе я
Категория: джен, романтика,
Жанр: юмор, фантастика, повседневность, эксперимент
Пейринг/Герои: Хан Нуньен Сингх и автор, который о нем пишет
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, только частей до черта
Дисклеймер: взяла поиграть, на место положу
Размещение: только с разрешения автора.
Описание: Во что превращается жизнь сочинителя историй, когда некоторые герои становятся по-настоящему живыми.
В бедлам и проявление странного чувства юмора, да.
Однострочники.
Критика: было бы интересно узнать мнение читателей
Примечание автора: Автобиографические мотивы такие автобиографические... Такие мотивы...
Тема "поэта и поэзии" или художественный взгляд на художественное же творчество.
О работе бетой и красном маркере
О работе бетой и красном маркере
- Куда я подевала свой огромный и страшный красный маркер?..
Впрочем, стоит оглядеться, вопрос снят - полюбуйтесь, диктатор и захватчик, Хан Нуньен Сингх с красным маркером. Ибо всё огромное и страшное в доме должно быть его. Даже красный маркер. Особенно - вон как бровями шевелит - красный маркер.
На автора снисходит задумчивость, ибо если учесть, что автор тоже в какой-то мере диктаторский, то и я, получается, огромная и страшная?.. Хотя, Хан же захватил воображение, а оно точно огромное и страшное!
Я что, это вслух сказала?
- И нечего, нечего так улыбаться! Лучше маркер отдай!
... отцепить маркер от Хана и наоборот не удается.
О размышлениях над сюжетными ходами
О размышлениях над сюжетными ходами
- Так, смотри, необходимо твое сверхчеловеческое коварство, тут мне надо придумать красивые, романтичные и естественные чувства к медведю-оборотню...
-...
- Что такого смешного я сейчас сказала?!
О ночных бдениях
О ночных бдениях
-... Бессовестное ты сверхзло, уже пятый час утра, так и до шести досидеть можно! Творчество, это, конечно, прекрасно, но надо же и спать! - я уже даже моргаю с трудом, но в буквы ещё попадаю.
На слове "спать" Всемировое Зло вздыхает и очень смачно зевает, а потом выглядит удивленным. Кажется, сам от себя не ожидал. И чего ради, спрашивается, нас у компьютера держал, если с ног валится?
Разгадка находится быстро: не расставаясь с красным маркером, Хан крутится возле криокапсулы, но не ложится.
- Так бы и сказал, что тебе в своем гробу неудобно, - зеваю. - Каждый день не спать до пяти не потяну!
Сверхзло пытается выглядеть виноватым, но по всем признакам испытывает облегчение.
- Я бы предложила тебе спать в шкафу, он большой...
Пока демонстрирую возможное койкоместо, нарываюсь на замечание "слишком много скелетов". Понятно. Мы ещё и выделываемся.
- И вот почему бы сразу не сказать всё? - полные надежды, что я сама об этом всём догадаюсь, глаза напротив смотрят в упор. Сверлят даже.
Предупреждаю:
- У меня очень узкая кровать! Будет тесно! - вытягивая шею, уже вслед: - И маркер туда тащить не обязательно! ...Вот зараза.
О погодных условиях
О погодных условиях
- Фух!.. До чего жарко-то! - Хан тоже не в восторге, Сверх там, или не Сверхзло, а жару переносит, не испытывая счастья.
Красный маркер подлетает высоко вверх, делает три оборота и падает точно в подставленные ладони одного замаявшегося диктатора. Вздох и выразительный взгляд: ну ладно, мол, я, а как вообще люди с этим справляются?
- Молча! - тоже вздыхаю. - Так же, как ты! Ну, - мой голос становится мечтательным, - или с мороженым...
Маркер делает аж пять оборотов, приземляется и засовывается в карман форменных брюк. Хан явно требует продолжения банкета, раскрытия темы, иначе говоря.
- Мороженое, это такое специальное лакомство, чтобы лето было идеальным временем года! - скептически приподнятая бровь захватчика подбадривает меня на дальнейшее рассуждение: - Да чего там рассказывать! Лучше один раз попробовать!
Весьма одобрительный и заинтересованный вид собеседника сопровождается моим жестом:
- Возьми в морозилке, там, кажется, ещё оставалось! Мне - стаканчик, а себе выбирай какое приглянется.
Удаляющиеся шаги, звук открывающейся дверцы, а потом - очень быстрое захлопывание. Он бы не успел ни выбрать, ни вообще взять. В тревоге отчаливаю на кухню. Ну, точно - насупился, сердит, а если приглядеться - испуган.
С размаху припечатываю свой лоб раскрытой ладонью:
- Мой косяк! - осторожно подхожу, похлопываю по плечу. - Ты не бойся, это морозилка, а не криокапсула, никто тебя больше не заморозит!
Сверхзло имеет вид сверхрастерянный и потерянный, приобнимаю, а потом он сам обнимает в ответ уже по-настоящему.
Мороженое Хан всё-таки попробовал. Правда, дождался, пока оно полностью растает, чтобы убедиться, что никого живого случайно не съест.
О творчестве и работе
О творчестве и работе
- Хан!..
Диктатор и захватчик делает вид, что его тут нет и вообще он никого не отвлекает. Да, точно, именно так, не отвлекает, совершенно не отвлекает, выдыхая в затылок и нависая надо мной.
- Ха-ан!
Зараза бессовестная.
- Ха-а-а-ан, ну работать же соверш!.. - давимся воздухом, ибо диктатор и захватчик пристраивает свою голову уже не на затылке, а на моём правом плече. Голова тяжелая. - Со-вер-шен-но невозможно!
Косит глазом, не лиловым, правда, а симпатичным серым. И ведь знает, знает, как это на меня действует! Но ведь работа!
Голова с плеча никуда не девается. Ещё и хмыкает. Приключений хочет. С другом. Опять косится.
- Ладно! Только чтобы с работой тоже помог! - добился своего, а голову с плеча не убрал.
Оно и к лучшему.
О работе опять
О работе опять
Изнываю на большом пленарном заседании. Ску-ка. Все это говорено и преговорено миллион раз, но специально для нас повторят в миллион первый, да.
Вспоминаю о правилах приличия, и вместо того, чтобы зевать, достаю блокнот. Пусть докладчик и не видит меня на ...надцатом ряду, но есть же элементарные правила вежливости и поведения на открытых заседаниях. Записывай, дорогой участник, всё для тебя. Да, в миллион первый раз. Наслаждайся.
Будто в ответ на язвительные мысли, диктатор и захватчик хмыкает рядом. А то всё дремал! Что, блокнот так взбодрил, что ли?..
Судя по заинтересованному изгибу всем телом в мою сторону - да, взбодрил, и весьма сильно.
Хан перегибается сильнее, опять устраивает голову на моём плече, косится, достает красный маркер и что-то рисует. Не могу воспрепятствовать - рисует он хорошо.
Ну, и почему бы, в конце концов, и нет?
Правда, когда я осознаю, что эта планета - сомнений нет, это именно планета - прозрачный, как слеза младенца, намек, на что можно потратить время (конечно, он хочет продолжение своей истории, кто бы сомневался!), возражения появляются. Но не то чтобы очень большие. Просто хочется с ним поспорить. Я сопротивляюсь, хотя в душе с ним согласна, и стою на своём, Хан убеждает и доказывает.
Сверхзло выразительно хмурится, стреляет глазами из-под насупленных бровей, складывает руки на груди, пока не просекает, что его развели. Высокомерно хмыкает, но не выдерживает и смеется.
Да, дорогой мой Хан, мы друг друга стоим.
О талантах и жанрах
О талантах и жанрах
- Ладно, с ужасом у меня не все так радужно...
Хан хмыкает, перебрасывает маркер над головой и испытующе смотрит: с чего бы, мол, такие рассуждения?
- А вот ты попробуй читателя напугать! - он только начинает непонимающе хмуриться, когда я добавляю: - Да не собой напугать, а словом!
Маркер задумчиво летит над головой опять, делает тройной переворот и приземляется в другую руку. Следующий взгляд полон скепсиса.
- Вот не надо так смотреть, ну а вдруг мне это понадобится?
Маркер совершает пятикратный оборот, Хан шутовски раскланивается на мои аплодисменты.
Да, стоит просто признать, что с ужасом у меня совсем не радужно. Но, кажется, никого это и не расстраивает - радужный ужас, Хан прав, это крайне странно.
О прочих увлечениях
О прочих увлечениях
Сегодня я чувствую себя слишком уставшей, чтобы включать компьютер, и устраиваю "солнечному миру - да-да-да, пиксельному миру нет-нет-нет" вечер. Очень кстати приходится неоконченное вязанье. Хан смотрит испытующе и несколько нервно, кажется, не может понять, отчего такие острые и длинные предметы используются не в качестве оружия. Растерянно засовывает неизменный красный маркер в задний карман брюк: по всем признакам редактировать мы сегодня не будем.
Минут через пятнадцать пристального наблюдения за мелькающими спицами осторожно подсаживается рядом, вникает в процесс. Процесс оказывается затягивающим, а Хан напоминает кошку, которая следит за мышкой: глазами так и преследует вьющуюся нить, постепенно проникаясь умиротворяющим воздействием вязания и даже наблюдения за ним.
Красивый объёмный шарф вывязывается легко, мысли скользят в сторону неоконченных и даже неначатых сюжетов, руки привычно отматывают двойную нить, и я совершенно теряю момент, когда это делают уже не мои руки, просто нити хватает постоянно, можно на это не отвлекаться.
Уже когда за окном темнеет - а это по летнему времени весьма поздно - отрываюсь от будущего шарфа и тут же получаю недовольный взгляд. Кажется, прервала задумавшееся Сверхзло на середине мысли. Надеюсь, хоть не плана по захвату планеты. Или чужого воображения. Очередного плана, между прочим.
Совсем отложенное вязание нервирует диктатора ещё больше, но ко сну он готовится без возражений.
На следующее утро я нахожу шарф в несколько ином состоянии - половину рядов приходится распускать, ибо тут создавать ровные петли помогает только практика.
Вечером небывало довольный диктатор и захватчик сидит рядом со своим собственным вязаньем, мирно улыбаясь зловещим диктаторским мыслям. Похоже теперь, кроме красного маркера, ему придется пожертвовать и острые спицы.
... и вскоре невинная жертва диктаторского присутствия обзаводится самым кривым и красивым в мире шарфиком ручной вязки.
О плохом настроении
О плохом настроении
- Вот же!.. - рюкзак летит в одну сторону, нервно сдернутые велосипедные перчатки - в другую. - Ну и козлы же!..
Объявившееся из другой комнаты Сверхзло невозмутимо поправляет рюкзак, а потом аккуратно и тщательно отряхивает перчатки, перед тем как положить их на полочку. Мне становится стыдно. От захватчика и диктатора веет, нет, даже шибает спокойствием за километр, а вблизи концентрация спокойствия просто убойная, так что начинаю видеть свет в конце тоннеля.
- Ты бы знал! - продолжаю всё ещё на повышенных тонах, но без былого накала.
Хан мягко улыбается и делает приглашающий жест рукой - валяй, мол, не знаю, но хочу узнать.
Следующие полчаса проходят в бурном объяснении того, кто и почему был не прав. По большей части Хан соглашается, хотя иногда спорит, и его голос поразительно совпадает с голосом совести. На втором получасе я так увлекаюсь, что замечаю внимательно дремлющее Сверхзло, только когда оно бессовестно всхрапывает.
Тормошить дремотного диктатора, по моему глубокому убеждению - кощунство, поэтому на цыпочках подхожу, устраиваю замученного откровениями бедолагу несколько удобнее и покидаю комнату.
В конце концов, разбирательство с душевными тревогами - хлопотное дело. Особенно если вы тщательно шифрующееся Сверхзло со склонностью к доброте.
О фильмах
О фильмах
При просмотре очередного шедевра современной киноиндустрии Хан звучно хлопает себя ладонью по лицу: логика персонажей, сюжет фильма, правдоподобие происходящего заставляют диктатора и захватчика сдавленно бормотать ругательства и вот так эмоционально делать жест "рука-лицо".
Да, мало у кого в фильме есть правдоподобные предпосылки, да, сюжет выглядит высосанным из пальца, да, всё идет к тому, чтобы перепеть старый добрый фильм. Поэтому присутствие костюма радиационной защиты около, например, реактора, на чертовом космическом флагмане класса "Конституция" - что-то из области фантастики. Или обычной человеческой логики, безрадостно бормочет Сверхзло.
Поэтому само экранное Сверхзло радостно бьёт свой флагман об землю, не заботясь совершенно ни о чем. Даже об элементарных требованиях проклятой логики, бормочет Хан уже несколько более сердито, сразу после тихого стона "у тебя же был целый флагман!.."
Пятиминутная пешая погоня выглядит для Нуньена Сингха просто оскорбительно, хотя он допускает, что маршрут был небезнадежен. Телепортация на движущуюся платформу девушки с фазером и прицельное всаживание в экранного захватчика всей обоймы с расстояния чуть больше метра заставляют одомашненного диктатора глухо и уже несколько агрессивно рычать.
Ближе к финальным титрам Хан с огромным сомнением любуется на себя в заморозке, хмыкает, случайно ломает маркер, зажатый в кулаке, и с руками в красных чернилах отправляется в ванну. Мрачно отправляется в ванну.
На полпути оборачивается, делает страшное лицо, трясет руками по локоть "в крови" и яростно заявляет:
- Тебе не следовало будить меня, потому что я идиот!..
Торжественно удалённый с жесткого диска недрогнувшей диктаторской рукой фильм "Стар трек: Возмездие" был принят к сведению, но версия с Артуром и логикой Хану нравится больше.
О вкусах не спорят
О вкусах не спорят
- Хан, прекращай чудить!
И только сердитый взгляд служит мне ответом.
Перед Сверхзлом лежат в ряд пять красных маркеров, в том числе и той же фирмы, как тот, который захватчик неумолимо жмёт к груди. Треснувший от избытка хозяйских чувств маркер был склеен - тщательно и кропотливо! - стержень в нём диктатор поменял, и хотя пострадавший канцтовар выглядел с любого ракурса непрезентабельно, отдавать или менять его отказывался.
Мы некоторое время сверлим друг друга напряженными взглядами. В конце концов, я громко вздыхаю, бормочу "прекрасно!.." и одним движением смахиваю все маркеры в стол. Хан выглядит несколько пристыженным, но общего довольного выражения это не отменяет.
Когда случайно выброшенный, потом - по нелепому стечению обстоятельств утопленный, а ещё позже - покинувший квартиру через форточку маркер совершенно случайно же возвращается на законное место в кармане диктаторских брюк, я понимаю, что только смерть сможет разлучить их.
Никак не случайность, друзья мои, никак не случайность.
О сюжетных ходах и мыслях по ходу
О сюжетных ходах и мыслях по ходу
- Так! Значит, тебя преследовали, тебя обложили и ты бежал! - я раздумываю над историей, что предлагает Хан. Я понимаю: ему хочется приключений, но он же сам себя в угол загнал фактически! Как его из этого положения вытаскивать, спрашивается?
Вот совсем своего автора не жалеет, зараза.
Сидит и довольно улыбается, полюбуйтесь.
А потом тихо-тихо, на грани слышимости:
- Казалось-оказалось...
Хан смотрит мне в глаза, а в это время красный маркер совершает пять оборотов и точнёхонько, как и было запланировано, приземляется в высоко поднятую цепкую сверхзлодейскую ладонь:
- Жертва и охотник... - коварный и очень блестящий взгляд. - Ош-шибка на ош-шибке...
С глаз будто падает пелена. И правда, поражённо прикрываю рот я, кто сказал, что Хан Нуньен Сингх, диктатор и захватчик, бежал не по своей воле?..
О сказках и несказках
О сказках и несказках
- Ха-ан! - я пришла с работы, а Сверхзла сегодня просто-таки не видать. - Ха-ан?
Прохожу в свою комнату - сидит перед монитором, мрачно сверлит всё подряд взором "пади предо мною", но на меня смотреть избегает.
Аккуратно приближаюсь, беру за плечо:
- Хан?.. - в ответ мне достается такой взгляд, будто я лично заморозила весь его экипаж, а потом и Маркуса на них науськала. - О Господи, да что происходит?!
Взгляд наливается тяжестью, маркер крепко, но аккуратно стиснут в правой руке диктатора, на лице выражение "как ты могла", мешающееся с "чем я это заслужил". Ну, прямо царевна-лягушка, у которой Иванушка шкурку спалил. И вообще-то я ничего не жгла. Даже наоборот.
...И это наводит на мысль.
- Между прочим, всё в целости и сохранности, никуда твоя одежда не делась, - заявляю насупленному захватчику, тщательно закутавшемуся поверх пижамы в мой халат. Пусть банный и махровый, но женский! Малиновый. К слову говоря, ему очень идет этот оттенок.
Хан продолжает смотреть букой, но в итоге не может не признать, что в стирке периодически нуждается даже огнеупорная и морозоустойчивая стильная черная форма Звездного Флота.
О взаимопомощи
О взаимопомощи
Обед. Борщ, хлеб, сметана и чай. Хан, нависающий над исходящей паром тарелкой, занят чтением, я, впрочем, не могу его упрекнуть, ибо занята тоже. И тоже чтением.
Очень отрываться не хочется, а чайник ближе к нему, поэтому звучит содержательный диалог:
- Хан?
- М?
- Долей кипятка, пожалуйста.
- М, - уже утвердительно. Слышится плеск, но даже не глядя, диктатор льёт кипяток аккуратно: до моей руки возле кружки не долетает никаких брызг.
Ещё одна медитативная пауза. Однако стоит отдать захватчику должное: что борщ вкуснее со сметаной, он уже уяснил. Но сметана ближе ко мне, а длинные руки Сверхзла заняты книгой. В его защиту скажем - достаточно увесистой, одной рукой не удержишь и на край стола такую не пристроишь. Происходит обратный обмен информацией:
- ... А можно сметаны? - и без того вежливое Сверхзло становится просто гипервежливым, когда руки заняты.
- Да не вопрос! - переворачиваю ложку с молочным продуктом над ёмкостью, слышу "плюх" и считаю свой долг исполненным.
А потом я отхлёбываю чай, которого снова подозрительно мало, присматриваюсь и хохочу, отрывая Хана от чтения. Его укоризненный взгляд сменяется весёлым, диктатор фыркает, не выдерживает и смеется вслед за мной, когда тоже видит мой разбавленный кипятком борщ и свой приправленный сметаной чай.
О чистоте в квартире и уборочной кампании
О чистоте в квартире и уборочной кампании
Я уже успела вымыть пол в своей комнате, когда заспавшееся сегодня Сверхзло внезапно открыло глаза. Поначалу невероятно изумлённый взгляд постепенно стал укоряющим, а потом и откровенно обвиняющим.
- Что на этот раз? - признаться, я удивилась. Форма - чистая и даже отутюженная - лежит, где положено, маркер в руках, я тоже рядом, ибо выходные.
Хан хмурится, закатывает глаза, встаёт, откладывает маркер на стол, но переодеваться не спешит, даже наоборот: заправляет кровать, а сверху пристраивает свою форму. Моё удивление возрастает и продолжает расти, когда я наблюдаю процесс закатывания не глаз, а пижамных штанов - по колено.
Следующим плавным движением Сверхзло мягко отнимает тряпку и перчатки, складывает их в ведро, подцепляет тряпочку для пыли и торжественно вручает её мне. Я стою и честно не понимаю. Хан закатывает глаза повторно, тычет в пыльные полки и, гордо подхватив ведро, отчаливает драить кухню, напевая "а нас позвал в дорогу далёкий Млечный путь..."
Ну разлила я там молоко вчера, да. Остряк.
Но перестать улыбаться я не могу. Да и не хочу.
О последствиях уборочной кампании
О последствиях уборочной кампании
- Ха-ан! - сегодня его не дозваться, на обед не явился, ужин - собирается пропустить, и это уже тревожно.
Кажется, он продолжает лежать в ровно той же позе, в какой я оставила его дремать после пожаловавшего в кровать обеда, только глаза прикрыты да брови нахмурены больше обычного. Маркер крепко прижат к груди, а по лицу иногда проходит намёк на болезненное выражение. Это что вообще происходит?!
Подхожу, пристраиваю ладонь на злодейский лоб - температуры тоже нет, а разлёживаться просто так, Хан не склонен ни в одном глазу. Опять хмурится и пытается отвернуться, но на середине движения как-то спохватывается и возвращается в исходное положение.
- Так. Понятно, - вздыхаю с облегчением, ибо причина нездоровья проясняется. - Я же тебе говорила сервант не двигать! Теперь жди, пока иголки найду!
Хан выглядит чуть-чуть встревоженным, но я не придаю этому значения - с потянутой спиной Сверхзло далеко не убежит.
Возвращаюсь в комнату и понимаю, что недооценила степень его встревоженности: Хану почти удалось встать. Только когда он недоверчиво щупает совсем не острые пластиковые иголки, хмурое и настороженное выражение сменяется спокойным.
С растертой спиной, возлежа на иголках и продолжая своё обучение премудростям вязания на практике, Хан выглядит умиротворённым. Вот и ладушки.
- О мой герой уборочной кампании, - заинтересованно подымает глаза от спиц. - В следующий раз хоть разомнись до перемещения тяжестей, чтобы так меня больше не пугать!
Хан от растерянности и признательности даже перестаёт вязать, я взлохмачиваю ему волосы, подтыкаю одеяло и отчаливаю на кухню. В конце концов, то, что он дорог и любим, давно не секрет. Надеюсь, теперь и для него.
О бестселлерах
О бестселлерах
Кровать у меня узкая, от слова "совсем". И еженощно Сверхзло занимает на этой мизерной площади почти всё место. Повернуться практически невозможно, от любимой привычки подгребать под себя подушку пришлось отказаться, любое положение обозначает рядом острые и твёрдые диктаторские углы, из которых он, кажется, состоит весь. Маркер то заткнут за Ханово ухо, то зажат в кулаке, то спрятан под подушку, что только добавляет оригинальности этой ситуации.
Я могла бы написать книгу! "В постели с диктатором"! Она бы, правда, состояла из одного слова: неудобно.
Я верчусь, сегодня просто на удивление меня не устраивает никакое положение в пространстве. Посещает даже пораженческая мысль самоустраниться в тот шкаф, а то и в Ханову криокапсулу, но кто знает, как отреагирует Сверхзло, не обнаружив меня поутру, где положено. Или обнаружив, ещё хлеще перспективка - такой весь мрачный криогроб и такая вся бледная в нём я. Если Хана не хватит удар, меня будет поджидать нагоняй.
Из-за моей неопределенности, пока я размышляю, отодвинувшись на самый край, Хан занимает всю ширину койкоместа - укладывается на спину. Я в очередной раз поражаюсь - вроде худой и бледный, а мышцы и углы на диво. На всю кровать хватает.
И тут буйную мою голову посещает коварная мысль: я подгребаю Хана как твою подушку, утыкаясь носом прямо в надпись "Тебе не следует будить меня!" и осознавая, что тут очень даже мягко. Сверхзло не сопротивляется - ни весь мой вес, ни дополнительный фактор в виде уткнувшихся в грудь носа и подбородка, не портят ему сон. Только сходятся поверх меня длинные руки - каждому надо устроиться поудобнее, а чего вы хотели?
Уже потихоньку проваливаясь в дрёму, я думаю, что всё-таки могла бы написать книгу. Но состояла бы она из пяти слов.
Неудобно, но без него хуже.
О простых житейских радостях
О простых житейских радостях
Вот спишь ты, воскресенье, пять утра, никого не трогаешь, в кровати просторно - Сверхзло уже встало, и тут:
- Софья!
- Алёшка! - на всю квартиру, сотрясая тело децибеллами, несётся из колонок.
- ХА-АН! - диктатор и захватчик вздрагивает, чуть не роняя маркер, и оборачивается от компьютера. Ну, выскочили наушники из разъёма, с кем не бывает.
О причинах
О причинах
Липкое и сладкое Сверхзло настаивает, что захватывать Вселенную стоит только ради сахарной ваты.
Но именно из-за сахарной ваты захват Вселенной отложен на неопределённый срок.
Пока не доест.
Об особенностях и прихватах
Об особенностях и прихватах
Сегодня у нас печенье. Песочное. Наблюдая Хана по уши в муке, Хана по локоть в тесте, Хана, замешивающего пластичную массу, и Хана, чихающего от особенно летучей пыли, не могу не улыбаться. Сражение с кулинарией, определённо, проходит в его пользу.
Апофеозом происходящего становится выбор из набора формочек - каким именно у нас будет печенье. Я ожидала фатального перевеса звёздочек, кругляшей, квадратов или на худой конец полумесяцев. Я ошиблась.
Невероятно довольный Хан, напрочь позабыв о том, что он вообще-то Сверхзло, с упоением и азартом крутит из теста сердечки.
Чуть позже я понимаю, что все его доводы о форме, что таких печений, мол, больше получится, были тщательно обдуманной отмазкой. И понимаю я это ровно в тот момент, когда противень отправляется в духовку под зловещее сопровождение:
- Я заставляю сердца сохнуть!..
Што-то я до черта написала, подтаскивать буду порционно
@настроение:
Синусоидальное, то туда, то сюда, то хорошо все, то нет
@темы: Стартрек, Фикшен такой фан, Мои фанфики